Сапожников А.Г. Чиновник без чинов: социальный портрет русского нотариуса пореформенного времени на Урале

Сапожников А.Г. Чиновник без чинов: социальный портрет русского нотариуса пореформенного времени на Урале
Нотариальная часть реформы суда была утверждена в т.н. «Положении о нотариальной части» от 14 апреля 1866 г. Российское законодательство пошло по «французскому» пути определения функций нотариуса, наделило его весьма широкими полномочиями, но, в отличие от французских коллег, русский нотариус работал не по поручению государства, напротив — он был государственным чиновником.
Однако Российское государство изобрело для нотариусов весьма своеобразный вид государственной службы: нотариусы считались, согласно ст. 17 «Положения о нотариальной части», в государственной службе «с присвоением им за уряд восьмого класса по должности: но права на производство в чины и на пенсию по этому званию не имеют». Нотариус не имел права и на государственное жалованье, а кормился от доходов своей конторы; весьма спорным было его освобождение как государственного служащего от подушных податей, в случае если нотариус принадлежал к податным сословиям.

НОТАРИУС ОКРУЖНОГО СУДА

Наиболее последовательная и демо­кратичная из всех реформ, осуществленных Александром II, была реформа судебная. Передовая, основанная на стандартах европейского права и судебной практики, эта реформа выдвигала Россию в число стран, имеющих прогрессивную юридическую систему. Нотариальная часть реформы суда была утверждена в т.н. «Положении о нотариальной части» от 14 апреля 1866 г. Этот акт и сегодня производит двойственное впечатление. Двойственность прежде всего в самом статусе нотариуса. Российское законодательство пошло по «французскому» пути определения функций нотариуса, наделило его весьма широкими полномочиями, но, в отличие от французских коллег, русский нотариус работал не по поручению государства, напротив — он был государственным чиновником.
Однако Российское государство изобрело для нотариусов весьма своеобразный вид государственной службы: нотариусы считались, согласно ст. 17 «Положения о нотариальной части», в государственной службе (по министерству юстиции, как все судебные чиновники — А.С.) «с присвоением им за уряд восьмого класса по должности: но права на производство в чины и на пенсию по этому званию не имеют». Нотариус не имел права и на государственное жалованье, а кормился от доходов своей конторы; весьма спорным было его освобождение как государственного служащего от подушных податей, в случае если нотариус принадлежал к податным сословиям. Известны у нас на Урале случаи, когда за нотариусом из «сельского сословия» числились многолетние недоимки подушных податей, которые не уплачивались не из немощи и убогости, а из принципиальных соображений: если государство освобождает своих служащих от податей, то почему нотариус — госслужащий «за уряд восьмого класса» — должен их платить?
Неразрывно связывая нотариуса с государственной службой, Закон требовал, чтобы нотариус не занимал никакой другой должности ни в государственной, ни в общественной службе (ст.5 «Положения о нотариальной части»). Особой статьей (19) «Положения…» нотариусу не дозволялось принимать на себя обязанности «присяжного поверенного».
Двойственность статуса нотариуса, своеобразие его принадлежности к государственной службе (госслужащий без права на чин, жалованье и пенсию), независимость его от государева жалованья, пенсии и т.д. определяли также своеобразие отношений нотариусов с их прямым начальством — председателями окружных судов. Последние, как правило, не возражали против предоставления нотариусам просимых отпусков, весьма либерально смотрели на перемену нотариусами городов своей службы (была бы вакансия!), достаточно редко, а без жалоб — практически никогда не подвергали проверке деятельность нотариальной конторы и ее делопроизводство. В самом деле, как и что спрашивать с чиновника, которому не платят жалованье? А нотариусы были именно таковыми.
Нотариус Окружного суда — основная (но далеко не единственная) фигура всего нотариального дела в пореформенной России — начинался с публикации в газете «N-ские губернские ведомости» объявления о вакансии (или вакансиях) нотариуса в таком-то городе N-ской губернии или уезде (как правило — в крупных заводских поселениях, как Нижнетагильский или Кушвинский заводы, или ярмарочных селах — как Кресты в Шадринском уезде). Кончался путь нотариуса окружного суда также публикацией в «N-ских губернских ведомостях», где по увольнению или смерти нотариуса печаталось объявление о вызове лиц, «имеющих заявить какие-либо взыскания, подлежащие удовлетворению из … залога» (бывшего нотариуса — А.С.).
Лица, пожелавшие занять вакантную должность нотариуса, присылали в окружной суд, его председателю, свои заявления в достаточно произвольной форме с краткими сведениями о себе, копию формулярного списка установленного образца, где фиксировались должности и места прежней службы, образование, социальное происхождение, семейное положение, награды и наказания, нахождение в рядах действующей армии, использование отпусков и даже основные и особые приметы в физическом облике лица.
Вполне нормальным было представление вместе с заявлением о желании получить вакантное место нотариуса рекомендательного письма вышестоящего начальника по прежнему месту службы. Нотариусы обращались с просьбами «сообщить конфиденциально обо мне аттестацию» по новому предполагаемому месту службы «так как Председателю тому я вовсе неизвестен», как писал, например, екатеринбургский нотариус Л.А. Григорьев Председателю Екатеринбургского суда, намереваясь занять должность тифлисского нотариуса[1].
Также вполне прилично было рядовому, пусть и заслуженному, нотариусу ходатайствовать, например, перед Председателем Окружного суда, своим прямым начальством, «представить… к награждению званием личного почетного гражданина за прослужение в должности камышловского нотариуса свыше 10 лет». Нотариус Н. Албычев прямо пишет далее, что по всем канонам он заслуживает ордена Святой Анны III степени, но не имеет права получить его «как лицо сельского состояния»[2]. Просьбы о протекции в представлении к награде воспринимались начальством естественно, по-деловому: запрашивался городской исправник, наводились справки, вопрос решался — и нередко с положительным результатом.
Прием претендента на место нотариуса включал в себя важную процедуру испытания — экзамена «по умению правильно излагать акты и в знании форм нотариального делопроизводства и необходимых… законов». Это испытание — требование Закона — и оно неукоснительно исполнялось. В Госархиве Свердловской области в личных делах нотариусов сохранились многочисленные справки, выданные по результатам подобных испытаний на должность. Они, в общем-то, стандартны: «На изустные вопросы по означенным предметам отвечал и письменные задачи разрешил удовлетворительно»[3]. «Письменными задачами» были «учебные» акты, например, о продаже дома крестьянином N, неграмотным, или о покупке амбара купчихой М через доверенное лицо в другом городе, и т.п. Таким образом, «задачами» оказались вполне современные ситуационные задания, которые часто и сегодня применяются в обучении, особенно в т.н. деловых играх.
«Учебные акты» и др. задания тщательно изучались комиссией (определенной Законом) в составе Председателя Окружного суда, Старшего нотариуса Окружного суда и Прокурора.
Прошедший испытания соискатель вносил положенный Законом денежный залог «для обеспечения взыскания, на случай неправильных действий нотариуса по должности». Размер залога определялся Министерством юстиции по согласованию с Министерством внутренних дел «по соображению местных условий» (ст. 8 Положения о нотариальной части). «Соображение» местных условий для Екатеринбургского судебного округа определило в 1874 г., когда вводился нотариат на Урале: 6000 руб. единовременно в губернском городе, 4000 руб. — в Екатеринбурге, 2000 руб. — в иных городах и уездах.
На замещение вакантной должности нотариуса в пореформенной России, в частности на Урале, редко подавалось «лишнее» число заявлений. Образовательный ценз, испытания и высокий (значительно выше годового дохода «среднего» нотариуса) залог по должности при небогатом выборе юридически подготовленных людей приводили к тому, что должности нотариусов иногда пустовали. Особенно это касалось окраинных городов России, Кавказа. Ко всему прочему лица с юридическим образованием в России были востребованы системой государственной службы с жалованьем, чинами, пенсией. Хотя среди нотариусов были выпускники юридических факультетов университетов, даже кандидаты права, но в целом публика подбиралась разношерстная и разночинная — от выпускника Императорского Университета до выученика заводского училища, от крестьянина и заводского мастерового до потомственного дворянина.
Кандидат в нотариусы, выдержавший испытания, сдавший залог по должности на депозит Окружного суда в уездном казначействе, был представляем на утверждение Старшим Председателем Судебной палаты. Екатеринбургский Окружной суд находился в подчинении Казанской Судебной палаты, Старший Председатель которой утверждал на должности уральских нотариусов.
Утвержденный в должности нотариус давал «клятвенное обещание пред святым Евангелием и животворящим Крестом» хранить верность Его Императорскому Величеству, честно и добросовестно исполнять все обязанности по должности, законы и правила, распоряжения и поручения, не превышать представленной ему власти, ограждать интересы государства как свои собственные[4]. Это было официальное стандартное «клятвенное обещание», которое подписывали многие поколения российских чиновников. Интересно отметить, что при подписании чиновником, а в нашем случае — нотариусом «обещания» присутствовало все Собрание Окружного суда во главе с Председателем, и все члены данного суда свидетельствовали клятву нотариуса своими подписями.
После данной процедуры нотариус считался уже на службе и мог открывать свою контору. Некоторая задержка происходила от необходимости обзавестись необходимым по Закону реквизитом. Окружной суд заказывал нотариусу стандартную круглую «губернскую» печать (с гербом губернии и надписью вокруг «Печать нотариуса такого-то в городе таком-то»). Таким образом, печати у всех нотариусов были одинаковые, но вот угловой штамп нотариальной конторы изготавливался исходя из эстетических воззрений нотариуса и возможностей местной типографии. Слепок печати и образец подписи хранился в местном Нотариальном архиве «для сличения с выдаваемыми им выписками актов».
На средства самого нотариуса изготовлялись необходимые ему реестры и книги, которые прошнуровывались и опечатывались в Окружном суде. Закон строго регламентировал не только делопроизводство, но даже сам размер актовых книг. Лист в такой книге был десяти вершков в длину и восьми — в ширину (ст. 20 Положения о нотариальной части).
Подыскав себе место под нотариальную контору, нотариус уведомлял о ее адресе Окружной суд, сообщал время своих занятий — обычно с 9 утра до 3-х часов пополудни.
Штат нотариальной конторы, как правило, был небольшим и целиком зависел от доходности учреждения. Так, в Екатеринбурге в 1898 г. только в одной конторе из имеющихся четырех служили кроме нотариуса четверо канцеляристов, а в остальных — по двое.
В заштатных городах и иных поселениях нотариус нередко работал и вообще без служащих, не имея доходов на их содержание, или обходился писцом.
Закон ставил нотариуса в довольно странное положение. Будучи государственным служащим, но не получая жалованья, чина и пенсии, нотариус фактически являлся частным предпринимателем, оказывающим платные услуги, вынужденным на доход от своих услуг содержать контору, себя и семью. Но и как частный предприниматель он был ограничен. Закон жестко регламентировал каждый шаг в деятельности нотариуса: твердо фиксированы тарифы на услуги, осуществлялся строгий надзор за доходами нотариуса, настоятельно требовалось ежегодное повышение суммы залога вкупе с регламентацией рабочего времени нотариуса, необходимостью каждый раз при любой отлучке из города получать на то позволение Окружного суда, запрещалось занимать какую-либо другую оплачиваемую должность.
К сожалению, Нотариальный архив Екатеринбургского Окружного суда не сохранился, он был уничтожен, как и в других архивах России, по распоряжению Наркомюста и Главархива в 1921 году. Вследствие этой утраты восстановить достаточно полную картину основных, именно нотариальных, действий нотариусов Среднего Урала вряд ли удастся. Но зато неплохо сохранился фонд личных дел служащих Окружного суда, содержание которых позволяет воссоздать картину отношений нотариусов со своим начальством во главе с Председателем Окружного суда.
На каждого из них заводился подробнейший формулярный список, в котором отмечались все перемещения по службе, награды, даже отпуска. Сохранившиеся формулярные списки — ценнейший источник по истории нотариата, позволяющий увидеть за частностями и общие характеристики этого достаточно малочисленного, но социально значимого «сословия».

НЕ ПОКЛАДАЯ РУК – ЗА ХОРОШИЕ ГОНОРАРЫ

Каждый раз, желая отлучиться из города, нотариус писал прошение Председателю Окружного суда с обоснованием отъезда. Обязательно указывал, кто будет исполнять обязанности нотариуса в его конторе, и представлял письменное согласие этого лица. Причем нотариус брал на себя всю имущественную ответственность за действия своего временного заместителя[5]. Известны случаи, когда задержавшихся в отпусках нотариусов Окружной суд разыскивал по месту отдыха или лечения с помощью тамошнего полицейского исправника. Завязывалась оживленная переписка, представлялись справки и заключения лечащих врачей, бланки телеграмм, почтовые квитанции, и это тянулось месяцами, плохо кончаясь подчас для нотариуса — его увольняли со службы за «неприбытие к служебным обязанностям».
Еще больше действующих лиц, теперь уже все общее собрание Окружного суда, подключалось к решению вопроса о позволении нотариусу выехать «с конторой» на обслуживание, например, Ирбитской ярмарки. Представляется, что подобная «сезонная работа» для нижнетагильского или верхотурского нотариусов была весьма прибыльна и привлекательна, т.к. на Ирбитской ярмарке нотариус трудился целый месяц не покладая рук и имел хорошие гонорары. Члены суда довольно болезненно реагировали на просьбы самих нотариусов позволить им выехать на ярмарку для обслуживания сделок и на просьбы устроителей ярмарки, утверждавших, что в разгар ярмарки двух городских нотариусов явно недостаточно и приглашавших поэтому соседей из Верхотурья, Нижнего Тагила, Алапаевска — т.е. из таких мест, где часто нотариус с трудом зарабатывал пропитание вследствие малочисленной клиентуры[6].
Вопрос о доходности нотариальных контор весьма интересен: прежде всего, тем, что показатель доходности есть показатель активности деловой жизни горожан и населения округи. Так, среди нотариусов дурной славой к 90-м годам ХIХ века стал пользоваться уездный город Верхотурье: доходность тамошних нотариальных контор была в те годы ничтожной, нотариусы использовали всякие возможности перевестись в другие города губернии по причине, что «должность нотариуса при г. Верхотурье не дает средств к существованию»[7], как писал в своем прошении о переводе нотариус В.Р. Алексеев. И все это потому, что Верхотурье окончательно к тому времени потеряло былое социально-экономическое значение и, оставаясь административным центром уезда, хирело в хозяйственном смысле на глазах — центр Урала сместился на юг, в Екатеринбург.
Об уровне доходов нотариусов Екатеринбургского Окружного суда сохранилось немного документов. Тем более интересно сравнение доходности нотариальных контор трех уездных городов: Камышлова, Екатеринбурга и Ирбита в одно примерно время (1879–1880–1887 гг.). Очевидно, что наибольший объем дохода получала нотариальная контора известного екатеринбуржца А.С. Дьяконова: за 5 месяцев 1879 г. Дьяконов получил 1632 руб. от своих нотариальных действий. Камышловский нотариус Н.Т. Албычев за целый 1880 г. имел 1205 руб., а ирбитская нотариальная контора М.И. Балашова за весь 1887 г. — 1683 руб. дохода, причем львиная доля (1269 руб.) приходится на февраль, ярмарочный месяц.
Помимо дохода от нотариальных действий нотариус пореформенного времени имел, как правило, еще один вид законного дохода — от ценных бумаг, внесенных в качестве залога по должности нотариуса. Мы уже отмечали, что нотариусы, вступив в должность, вносят денежный залог. Закон предписывает в этот залог вносить либо наличные деньги, либо процентные бумаги государственного займа и иные, список которых утверждался правительством. Практически все нотариусы вносили залог преимущественно ценными бумагами, наличные деньги вносились редко. В залоге ценные бумаги учитывались по номиналу, проценты же, а также выигрыши подлежали выдаче владельцу — нотариусу.
Сохранились многочисленные документальные свидетельства манипуляций нотариусов с ценными бумагами, представленными в залог. Причем в каждом случае любой операции с залогом — выдачи выигрышных купонов, замены одних бумаг на другие и т.д. — требовалось решение общего собрания Окружного суда. Надо полагать, что нотариусы очень внимательно смотрели за действиями с теми процентными бумагами, которые они вносили в залог. Очень аккуратно, в срок они писали председателю Окружного суда рапорты о выдаче им из залога билетов, «вышедших в тираж», «подпавших конверсии» и потому подлежащих выкупу со стороны правительства или банка. Суд не чинил препятствий манипуляциям с ценными бумагами, но при том внимательно следил, чтобы «вышедшие в тираж» облигации тотчас же были заменены по номиналу другими, и сумма залога не уменьшалась.
Нужно сказать, что залог по должности нотариуса призван был решать другие задачи, нежели повышение благосостояния залогодателей. Залог — гарантия исполнения претензий по действиям нотариуса. Согласно закону, уволившийся (умерший, переведенный в другой судебный округ, город, уезд) от должности нотариус в течение 6-ти месяцев со дня опубликования в местных «Губернских ведомостях» вызова лиц, имеющих претензии к нотариусу, отвечает своим залогом на все претензии. По истечении этих 6-ти месяцев залог возвращался самому нотариусу или в случае его смерти — наследникам.

НОТАРИУС ПОД СУДОМ

Высокое общественное положение городского нотариуса, его определенная надсословность делали эту фигуру достаточно привлекательной для различных коммерческих и общественных организаций, которые нередко предлагали нотариусам принять на себя те или иные либо почетные, либо конкретные деловые обязанности. По изначальному Положению о нотариальной части от 14 апреля 1866 г. подобная практика была невозможна: закон запрещал нотариусу совмещать государственную службу с какой-либо другой должностью, даже общественной. Но через два десятилетия эти условия были несколько смягчены, и уже с середины 80-х годов нотариусы принимали на себя с позволения Окружного суда обязанности агентов страховых обществ и компаний «Россия» (А.А. Григорьев, Екатеринбург) и «Надежда» (К.А. Большаков, Шадринск); должность (почетная) директора Ирбитского тюремного отделения Общества попечительства о тюрьмах была предложена ирбитскому нотариусу М.И. Балашову. Отметим, что директорами Екатеринбургского, например, отделения Общества попечительства о тюрьмах состояли наиболее именитые граждане города во главе с И.И. Симановым, купцом 1-й гильдии и городским головой: В.С. Луканин — протоиерей, К.В. Сердобов — врач, И.А. Толстой — граф, М.М. Ошурков — купец 1-й гильдии, К.Я. Гребеньков — купец и пр.
Несомненно, привлечение местных нотариусов к работе, будь то штатная или почетная, в организациях и обществах, имеющих самую высокую репутацию, свидетельствовало о высоком авторитете нотариальной службы, ее общественной значимости, глубоком доверии общества к государственному служащему — нотариусу.
Тем большим диссонансом являлись случаи злоупотребления по должности некоторых нотариусов. Прежде всего, это были факты присвоения денег, полученных по векселю, переданному нотариусу для протеста[8], растраты не принадлежащих ему сумм, занятия комиссионерской деятельностью, совершение нотариальных актов в отношении несовершеннолетних лиц.
Окружной суд по получении жалоб и иных сведений о преступлениях по должности нотариусом достаточно жестко рассматривал подобные дела. Как правило, назначался специальный судебный следователь, который проводил полное судебное следствие по делу нотариуса, изучал жалобы, выяснял обстоятельства дела, допрашивал свидетелей, ревизовал нотариальную документацию и пр. и представлял материалы следствия суду. От самого нотариуса требовалось подробное объяснение своих действий, которое он также представлял в Окружной суд.
Известен случай с нижнетагильским нотариусом Н.Н. Гуляевым, содержавшим контору с 1888-го по 1909 г. В 1909 г. Санкт-Петербургский Северный банк с основным капиталом 25 млн. руб. подал заявление Председателю Екатеринбургского Окружного суда о неправильных действиях Гуляева, который, получив от банковского комиссионера для получения платежа вексель на 500 руб., не возвратил ни векселя, ни денег. Заявление банка послужило поводом для глубокой проверки дел нотариальной конторы Гуляева, вскрывшей и некоторые незаконные действия. Дело затянулось до 1911 г. Окружной суд, а затем Казанская Судебная палата как вышестоящая судебная инстанция неоднократно возвращались к нему. Нотариус был уволен со службы, но деньги, из-за которых разгорелся весь сыр-бор, были возвращены только из залога Гуляева[9].
В 1845 г. в преступлениях по должности был обвинен ирбитский нотариус М.И. Балашов. Его судебное дело также длилось свыше двух лет и закончилось увольнением со службы и взысканием с него в пользу государства определенной штрафной суммы. Дело и на этот раз касалось попытки присвоить деньги по векселю[10]. Интересен в этом деле факт попыток некоторых лиц воспользоваться обвинениями против нотариуса и выдвинуть еще и свое обвинение в якобы растрате денег. Суд оправдал М.И. Балашова по этим ложным обвинениям.
В том же Ирбите уже в годы Первой мировой войны прошло дело в гражданском отделении Окружного суда нотариуса П.Л. Сабанеева, вызвавшее значительный общественный резонанс. Все началось с нескольких газетных заметок о несовместимой с должностью нотариуса комиссионерской деятельности г-на Сабанеева. Окружной суд своим определением назначил расследование этих фактов и ревизию всего нотариального делопроизводства в конторе П.Л. Сабанеева. В результате расследования было установлено, что Сабанеев действительно выступал в качестве комиссионера Алапаевских заводов и провел осенью 1916 г. целую кампанию по закупке и перевозке по Северо-Восточной Уральской железной дороге «грузов муки, рыбы, овса, железа, стекла в несколько тысяч пудов...»[11]. Через барышников закупал рогатый скот, гурты лошадей, перегонял их в Алапаевск. Предлагал даже казачьему офицеру купить гурт лошадей для армии, утверждая, что последний приобретает плохих коней и по дорогой цене. Эта последняя сделка, правда, не состоялась. В свое оправдание Сабанеев заявил, что он действовал в интересах государства, обеспечивая нужды работающих на оборону Алапаевских заводов, испытывающих недостаток в «энергичных и деловых людях»[12].
Суд указал, что действия Сабанеева в качестве комиссионера частного поверенного ставят его фактически в зависимое положение от хозяина, что несовместимо с его положением как должностного лица судебного ведомства, нотариуса, поскольку потерял доверие общества и своих клиентов, и не может более вселять уверенность в полном своем беспристрастии[13].
Суд установил также серьезные непорядки в делопроизводстве нотариуса: свидетельствования доверенности несовершеннолетних, выдача свидетельств о смерти (даже за границей), о звании, о благонадежности, об отсутствии препятствий к браку и т.д. Таким образом, Сабанеев брал на себя полномочия, для исполнения которых существуют другие органы власти и другой порядок (например, церковь, духовная консистория, попечительства и т.п.) Отметив, что г-н Сабанеев не имеет «надлежащего законного представления о компетенции нотариуса и при отправлении должности... позволяет руководствоваться не велениями закона, а своими личными соображениями утилитарного и бытового характера»[14], Окружной суд признал невозможным оставление Сабанеева в занимаемой должности.

«ВЗЫСКАНИЯ К ЗАЛОГУ ПО ДОЛЖНОСТИ НОТАРИУСА»

Окончание службы нотариуса под ведомством Окружного суда обязательно отмечалось уведомлением об этом и о вызове лиц, имеющих «какие-либо взыскания из залога N-ского нотариуса М», в местных «Губернских ведомостях». Как правило, объявления это публиковалось трижды, из номера в номер. Оплачивалась публикация Окружным судом.
Если были претензии к залогу, то Окружной суд рассматривал каждую в отдельности. Причем через решение суда проходили только те претензии, которые признавались им (Окружным судом) именно «претензиями к залогу по должности нотариуса» и ничем иным. Известны случаи, когда довольно крупные претензии к залогу уже упоминавшегося в настоящем очерке нижнетагильского нотариуса Н.Н. Гуляева (ок. 2000 руб.) Окружной суд не признал подлежащими выплате из залога по должности, т.к. следствием было установлено, что долги Н.Н. Гуляева образовались в результате его комиссионерской деятельности по поручениям частного коммерческого банка, что не соответствует служебным обязанностям судебного чиновника[15].Нередко Окружной суд отказывал в удовлетворении претензий к залогу по чисто формальным причинам, например, «не представлен исполнительный лист»[16] и т.п.
Все «взыскания к залогу по должности нотариуса», не признанные таковыми по определению Окружного суда, переходили в разряд «частных долгов нотариуса» и подлежали взысканию уже не по статьям «Положения о нотариальной части», а по другим законоположениям. Когда же наступал час платы по частным долгам, то у нотариуса либо у его наследников иных капиталов, нежели «залог по должности», не оказывалось, и после оплаты признанных судом взысканий по должности остаток залога передавался гражданскому отделению суда для дальнейшего удовлетворения законных взысканий кредиторов, и уже после всех выплат — нотариусу либо его наследникам.
Приведенные данные о порядке и механизме «взысканий с залога по должности» позволяют сделать вывод о рациональности такой превентивной меры (залога) при занятии должности, связанной с достаточно крупным финансовым оборотом, недвижимостью, каковой является должность нотариуса.
Практика показывала, что суммы залога (6000, 4000, 2000 руб.) весьма разумно были определены Законом и достаточно надежно защищали и государство, и общество от нотариальных ошибок и последствий преступлений нотариуса по должности.

К сожалению, данный очерк не дает полного представления об объемах и содержании нотариальной работы, проведенной за годы существования нотариальных контор на Урале в дореволюционное время (1874–1917 гг.), что было бы весьма ценным для нынешних нотариусов, поскольку и они работают в условиях капитализации общества, складывания отношений предпринимательства, укрепления и узаконения частной собственности. Но подобное исследование пока невозможно, поскольку Нотариальный архив Екатеринбургского Окружного суда исчез, не сохранился. В архивных органах этого суда от нотариата осталось не более 30 личных дел городских нотариусов. Актовые книги, реестры, ведомости и прочая обязательная для ежегодной сдачи в Нотариальный архив Окружного суда каждым нотариусом документация не дошла до нашего времени.

[1] ГАСО, ф. 11, оп. 11, д. 203, л. 66.
[2] ГАСО, ф. 11, оп. 11, д. 34, л. 51.
[3] Там же, д. 328, л. 8, д. 182, д. 4 и др.
[4] См. ГАСО, ф. 11, оп. 11, дд. 34, л. 10; д. 335, л. 17, д. 80, л. 26, д. 62, л.19.
[5] ГАСО, ф. 11, оп. 11, дд. 203, л. 48-49; д. 182, л. 67.
[6] ГАСО, ф. 11, оп. 11, д. 38, л. 21.
[7] Там же, л. 21, 27.
[8] ГАСО ф. 11, оп. 11, д. 210, л. 62.
[9] ГАСО, ф. 11, оп. 11, д. 210, л. 38, 40, 41, 138, 140-144.
[10] Там же. Д. 62, л. 116-117.
[11] ГАСО, ф. 11, оп. 15, д. 3195, л. 26-30 об.
[12] ГАСО, ф. 11, оп. 15, д. 3195, л. 27 об.
[13] Там же, л. 29.
[14] ГАСО ф. 11, оп. 15, д. 3195, л. 30 об.
[15] ГАСО, ф. 11, оп. 11, д. 210, л.130, 131.
[16] ГАСО, ф. 11, оп. 11, д. 210, л. 12.


Статья предоставлена сайтом:

http://www.law.edu.ru/magazine/article.asp?magID=7&magNum=2&magYear=2004&articleID=1189803



Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений